Страницы блокады
Театр им.В.Ф.Комиссаржевской, единственный театр, рожденный в
годы войны (суровые блокадные дни — 18 октября 1942 года), 9 мая отметит великий день Победы!
В этот день (15.00) по традиции коллектив театра собирается вместе за столом, чтобы вспомнить былое и поздравить своих ветеранов – участников ВОВ, жителей блокадного Ленинграда. «Ленинградский театр в обстановке блокады весь собрался, весь пропитался тем
подъемом духа, который охватил сейчас всю нашу страну, — и уверенно занял свое место среди тех, кто кует победу над подлым и ненавистным врагом».
Журнал «Ленинград», №1(8), 1943 г.
Блокадный театр, военный театр…
В 2005 году в Петербурге состоялась церемония вручения коллективу театра имени Веры Комиссаржевской -«Блокадному театру» — орденского медальона солдатского подвига. Награда была выполнена по эскизу героя СССР, генерал-лейтенанта Михаила Калашникова.
Открытие театра в дни блокады Ленинграда — 18 октября 1942 года стало беспрецедентным случаем за всю историю существования мирового театрального искусства.
«Спектакли, поставленные на сцене Комиссаржевки под бомбежками и артобстрелами, доказали, что музы не молчат и в те дни, когда говорят пушки. Именно поэтому, несмотря на многочисленные переименования — Ленинградский театр, театр имени Комиссаржевской — в памяти петербуржцев этот театр навсегда останется «Блокадным театром», — подчеркнул Новиков.
Театр, основанный по распоряжению Ленинградского комитета искусств, расположился на первом этаже здания Пассажа. Ранее, с 1904 по 1906 годы, здесь находился Новый драматический театр, где играла великая русская актриса Вера Комиссаржевская.
Первым спектаклем «Блокадного театра» стала пьеса Константина Симонова «Русские люди», опубликованная в начале войны в газете «Правда».
В театре до сих пор хранятся стенограммы обсуждения первых спектаклей и фотографии, на которых запечатлены первые постановки театра — на этих кадрах зрители в зале сидят в ватниках и зимних пальто.
Спектакли театра, труппу которого составили актеры, не эвакуировавшиеся из осажденного города, начинались рано — около 17 часов, чтобы постановка завершилась до наступления комендантского часа.
Во время артобстрелов актеры прекращали игру и вместе со зрителями спускались в бомбоубежище. После того, как над городом вновь воцарялась тишина, спектакль продолжался.
Зрители ходили на спектакль с карманными фонариками, и, если отключали свет, артисты продолжали игру под их тусклый свет.
Основными зрителями военных постановок были солдаты и настоящие театралы, которые, несмотря на все тяготы жизни в осажденном городе, остались верны миру театра.
Кроме того, артисты театра выезжали со спектаклями в военные госпиталя и на линию фронта.
Из воспоминаний:
Я не знаю, что это был за концерт, кто в нем был занят, какая была программа. Но почувствовал всю его необходимость и пользу тогда – в 1943 году. Это концерт состоялся через год после рождения театрального коллектива, рождения театра Блокадного, носящего ныне имя великой русской актрисы Веры Федоровны Комиссаржевской.
Листая страницы книги «Блокада день за днем», я не обнаружил в ней сообщения о создании театра. Не обнаружил и не удивился. Ведь и сам, работая в театре много лет, не нашел времени встретиться и поговорить со всеми, кто создавал этот театра, кто стоял у его истоков, кто недоедал, мерз, падал в глубокий снег, поднимался и шел на репетицию, шел в театр, шел на встречу со зрителем… теперь уж поздно… многих нет…
Попробуем, попытаемся восстановить историю создания театра по тем крохам, отрывкам из воспоминаний, кратким рецензиям оставшимся фотографиям.
1942 год… второй год Великой Отечественной войны. Ленинград в блокаде. На стенах домов и заборах надписи: «Во время артиллерийского обстрела эта сторона улицы наиболее опасна». И плакаты «Враг у ворот», «Все для фронта – все для победы». Но город живет, город борется, работает радио, передавая не только сводки Совинформбюро, но и горячий материал писателей и корреспондентов-фронтовиков, звучит всеми любимый голос Ольги Берггольц.
Часто радиопередачи прерывались объявлениями воздушной тревоги, и тогда переставал звучать голос и слышали ритмичный стук метронома.
В центральной «Правде» из номера в номер начали печать отрывки новой пьесы Константина Симонова «Русские люди». Работники у ленинградского радио Зоне, Горин, Петрова, Ярмагаев, Миронов, Янкевский во главе с Бабушкиным берут на себя инициативу создать по этой пьесе радиоспектакль. Пьеса многонаселенная, актеров мало, каждому приходилось исполнять по несколько ролей. Но вот спектакль готов. В пятой студии Радиокомитета поставлены столы, стулья, микрофоны. Приглашены представители городских партийных и советских организаций для приема спектакля. Идет «якобы» радиоспектакль. «Якобы» — потому что микрофоны выключены, и город пока еще не слышит спектакля. В той августовской застольной репетиции (режиссером был И.А.Горин) участвовали Стрешнева, Павликов, Ярмагаев, Андриевский, Петрова, Зонне, Кузнецов, Камгина и другие.
Через несколько дней ленинградцы услышали новую передачу из цикла «Театр у микрофона». Три раза спектакль повторялся по просьбе радиослушателей. Кто-то из партийных руководителей города сказал: «а почему бы этот спектакль не подготовить для выезда в части действующей Красной Армии и на клубные площадки города!»
Вскоре Горком партии предложил Управлению по делам искусств способствовать выпуску спектакль «Русские люди». Началась организация нового театра. Это беспрецедентный случай в истории мирового театра. Ведь говорят, что когда стреляют пушки – музы молчат. Но ленинградцы опровергли это. Доказав, что город жив, борется и победит.
Из беседы с директором Блокадного театра Акимом Анисимовичем Барским.
— В начале мая вызвал меня Борис Иванович Загурский, он был тогда начальником Управления по делам искусств, и говорит: «Аким Анисимович, надо создать культурный отдых ленинградцам и воинам Ленинградского фронта. Надо привести в порядок сад Дворца пионеров и Театральный зал». Сад представлял руины – эстрада была разобрана на дрова, в Летнем театре кресла отсутствовали, их, конечно, сожгли той страшной зимой, пол отсутствовал, портал, стены были подпилены, со стороны Екатерининского садика ворота были разрушены, клодтовские кони стояли у вырытых ям и не были зарыты. Я потом приказал их смазать вазелином, обернуть в твердую бумагу и закопать. Так они и пролежали там до снятия блокады.
Так вот, Борис Иванович сказал, чтобы Сад был открыт 15 мая и чтоб играл духовой оркестр. Конечно, очень помогали Горком партии, Ленгорисполком, военный комендант: прикрепили солдат, поручил ЗУ№7 вести строительные работы, выделили транспорт, садоводы сделали клумбу цветочную, кустики восстановили, кресла привезли из ЦПКиО и 15 мая оркестр Ленинградского гарнизона в раковине давал концерт, начал, конечно, с Гимна Ленинграду. Представляете, бомбили, стреляли, а в саду играла музыка! А в Летнем театре концерты-ансамбли Военного округа, художественная самодеятельность, артисты, оставшиеся в блокадном Ленинграде. На машинах, прямо с фронта привозили солдат, они гуляли по саду, отдыхали, смотрели концерт. Начальник штаба МПВО говорил нам с Загурским: Вы понимаете ,какая ответственность? Бомбоубежища в саду нет, куда народ денется? Но пронесло, ни разу бомба в сад не попала, правда, однажды, упал снаряд на центральную прогулочную аллею, что напротив павильона России, только в этот день концерта не было и сад был закрыт.
Прошло несколько дней, и Загурский говорит: что ленинградское радио подготовило спектакль «Русские люди» и в скором времени будут предавать его по радио. У партийных органов есть мнение показать спектакль в живом виде. «Займитесь, Аким Анисимович, созданием театра».
Напротив меня сидит восьмидесятилетний мужчина, крепко сложенный, высокого роста. У него сильные руки, ясная голова, он хорошо помнит многие детали. С ним просто интересно разговаривать, мыслит нестандартно, в его памяти всплывают имена, даты, судьбы. А.А.Барский редко появлялся в театре, после 1946 года занимался Теапосткомбинатом, а потом ушел в какой-то Домостроительный комбинат, где и по сей день работает инженером.
В первых числах сентября 1942 года произошло организационное совещание в Управлении по делам искусств (Управление помещалось в здании БДТ). Присутствовали: Загурский, Стрешнева, Павликов, Горин, Зоне, Морщихин, Барский и другие. Директором назначен был Барский, главным режиссером Морщихин.
14 сентября 1942 года был издан приказ об откомандировании творческих работников, оставшихся в блокированном Ленинграде, во вновь организуемый театр, имена многих из них были хорошо известны зрителям по работе в Пушкинском театра: Горин-Горяинов, Студенцов, Домашева, Стрешнева, Андриевский, Нелидов, Железнова и др.
Журнал «Огонек» (1943, №20) писал:
«Городской театр – театр военного города, театр — агитатор, театр-воспитатель, события, происходящие на сцене, отражают события сегодняшних дней, и зрители, слыша канонаду, часто не знают, на сцене это или за стенами театра». Это, конечно, не совсем так. Слыша канонаду, зрители уходили в бомбоубежище, спектакли прерывались, а после отбоя воздушной тревоги все возвращались на свои места, и спектакль продолжался.
В 1943 г. в Ленинграде не работал ни один театр, за исключением Музыкальной комедии – остальные театральные коллективы были эвакуированы в глубь страны. Новому театру предложили помещение театра Комедии, что на Невском проспекте. Здание было запущенное, сырое, холодное. Света не было, воды тоже, сантехника не работала. Актеры и технические работники театра приводили его в порядок – выносили грязь, откачивали воду, занимались починкой электрооборудования, радиоцеха.
Из беседы с осветителем театра им. В.Ф.Комиссаржевской Тамарой Константиновной Чистяковой.
«Мы были молодые, голодные, холодные, не топили, репетировали в пальто, курили самосад, чтобы заглушить голод. Дружные были люди- утром все вместе – и артисты, и технические работники занимались ремонтом, а вечером шли репетиции. Если кто терял карточку – помогали. Работали и не думали о смерти. В домах электроэнергии не было, а в театре давали. Мы, конечно, экономили. Декорации строил легкие, задники писались на материале, колонны легкие досок было мало. Но декорации были очень красивые».
И вот 18 октября 1942 года открылись двери театра, и на спектакль «Русские люди» в постановке Зоне и Горина пришли первые зрители-ленинградцы, горел свет, было праздничное и приподнятое настроение. Поднялся занавес. На сцене – русские люди. Они же и переполненном зрительно зале – в шинелях и матросских бушлатах, в рабочих спецовках и ватниках.
Ленинградцы восприняли пьесу 1942 года как живую быль, как повесть об их собственных мыслях и чувствах, об их славных делах.
Газета «Извести» 18 октября 1942 года писала в короткой рецензии на этот спектакль:
«Когда партизан Глоба уходит в тыл к врагу, широкая, вольная песня удаляется вместе с ним. Презрение к смерти, непобедимая сила жизни звучит в этом напеве. Ленинградцы знают имена своих героев. Так шел на подвиг боец Суханов, прикрывший своим телом амбразуру вражеского дзота. Так под гусеницами танка погиб пулеметчик Смирнов, до последней минуты расстреливая гитлеровцев.
Театральный коллектив, поставивший этот патриотический спектакль, возник недавно. Его актеры связали свою работу с боевой работой города и ленинградского фронта. Это обеспечило участникам коллектива широту и богатство наблюдений».
Мало фотографий осталось с первого спектакля, трудно судить о художественной стороне – актеры разных школ, сегодняшние у критики говорили бы об отсутствии режиссуры и ансамблевости, о прямолинейности психологических трактовок, но тогда, в 1942 году — это был подвиг гражданский, человеческий, творческий!
Спектакль «Русские люди» (данные – декабрь 1943 года) прошел 60 раз и его посмотрело свыше 56 000 зрителей.
Ну, хорошо, трудно сегодня установить каким был этот первый спектакль, но можно ли узнать, как вообще жил коллектив – как протекала ежедневная работа, о чем говорили, о чем спорили, были ли творческие, человеческие конфликты… сколько спектаклей в неделю? Какой режим работы? Получали ли дополнительное питание? И многие другие вопросы, на которые хотелось бы получить ответ.
Вряд ли силами актеров и технического персонала можно было привесит порядок запущенного помещения театра Комедии. Тут требовались более серьезные силы. И они нашлись. Начальник Управления тыла Ленинградского фронта генерал Лагунов прикрепил для помощи театру строительную воинскую часть, которая принимала самое деятельное участие в расчистках помещения. Все необходимые материалы выделил Горисполком. Днем актеры занимались уборкой, мытьем, чисткой, перебирали реквизит, костюмы, а вечером — репетиции, спектакли. Спектакли начинались рано – в 17 часов 30 минут, чтобы успеть сыграть все представление до комендантского часа. Билеты продавались в кассе, у театра был свой штат уполномоченных, т.е. распространителей билетов, желающих попасть в театр было очень много. Утром шли шефские спектакли для воинов-фронтовиков, а также для рабочих оборонных заводов, иногда выезжали во Дворцы культуры и там показывали спектакли, который шел параллельно со стационаром. Шла обычная, нормальная работа, такая, в общем виде, как и сегодня. Вспоминают такой случай: на сцене театра Комедии идут «Русские люди». Во время второго акта неожиданно в зале гаснет свет. Актеры на сцене растерялись . неожиданно в зрительном зале вспыхнул свет фонарика – одного, другого, третьего. Двенадцатого, сотого… и вот под этим освещением продолжался спектакль. Чтобы в будущем подобное не повторялось, администрация театра сделала аккумуляторное аварийное освещение.
Ведущим работникам театра давали дополнительное питание.
Из воспоминаний Александра Янкевского.
1942 год. Второй год Великой отечественной войны. Ленинград в блокаде. Голод, холод, отсутствие света, бомбежки, артиллерийские обстрелы. На стенах домов и заборах надписи: «Во время артиллерийского обстрела эта сторона наиболее опасна» и короткие плакаты из трех слов: «Враг у ворот»,
Но город живет, город борется. Работает радио, передавая ленинградцам не только сводки Совинформбюро, но и горячий материал писателей и корреспондентов -фронтовиков. Очень часто передачи прерываются воздушными тревогами, и тогда вместо человеческого голоса из репродукторов звучит ритмичный, монотонный стук метронома. Отбой воздушной тревоги, и радио вновь оживает.
В центральной «правде» из номера номер начали печатать отрывки новой пьесы К.Симонова «Русские люди». Группа работников Ленинградского радио: Зонне, Горин, Петрова, Ярмагаев, Миронов, Янкевский во главе с Я.Бабушкиным берет на себя инициативу создания радиоспектакля по этой пьесе. Актеров мало, каждому приходится играть по несколько ролей. Спектакль готов. В бывшей 5-й студии радиокомитета поставлены столы, стулья, микрофоны. Приглашена авторитетная комиссия из представителей городских партийных и советских организаций для приема спектакля.
Результат просмотра — решение создать в блокированном Ленинграде драматический театр с труппой из имеющихся в городе актеров, художественный руководитель С. А. Морщихин.
Все театры к тому времени, за исключением театра Музыкальной комедии, были эвакуированы в глубь страны. Нам дали помещение театра Комедии. Оно было запущенное, сырое, холодное. Пришлось самим, засучив рукава, приводить его в порядок. Все готов, на фасаде здания вывеска: «Городской театр».
И вот 18 октября 1942 года открылись двери нашего театра и фронтовиков героя-Ленинграда. Идет поставленный Зоне и Гориным спектакль «Русские люди». И в зале тоже русские люди в ватниках, шинелях, с автоматами – прямо с фронта или прямо на фронт. Спектакль прочно вошел в репертуар театра и пользовался неизменным успехом у зрителя.
Однажды, вовремя 1-го акта, начался артиллерийский обстрел района. Поблизости ухнул снаряд и погас свет. Сцена и зрительный зал погрузились в тьму. Но не произошло никакой паники. Только небольшое замешательство на сцене: «Что делать?» и «Как играть дальше?». И вдруг из тьмы зрительного зала на сцену прорезался яркий лучик карманного фонарика, за ним 2-й, 3-й, 5, 10-й.. они возникали, как звезды на небе. Свет массы карманных и аккумуляторных фонарей дал возможность доиграть акт до конца.
Да, такое не забудется никогда! В антракте загорелся городской электрический свет.
5 ноября 1942 года состоялась премьера спектакля «Фронт» Корнейчука, поставленного Морщихиным и Зонне. На одном из спектаклей во время второго акта опять во время обстрела погас свет. На этот раз актеры без всякого замешательства ждали помощи из зрительного зала. И помощь пришла: друзья-фонарики вспыхнули, спектакль продолжался.
Затем 31 января 1943 года — «Нашествие» Л.Леонова. Режиссер Морщихин. 11 апреля 1943 г. «Жди меня» К.Симонова, режиссер М.С.Павликов. Павликов был человеком ярких эмоций и высокоодаренным артистом. Он внес большой творческий вклад в наше общее дело. К этом времени в труппе театра — Чернявская, Курзнер, Алексеева Людмила Петровна, Хавский, а также мастера театр им. Пушкина — Стрешнева, Домашева, Левицкий, Андриевкий, Нелидов, Горин-Горяинов, Назаров, Горич и .др.
Декорации к спектаклю «Жди меня» делали сами. Весь коллектив, вооружившись столярными, малярными и плотницкими инструментами, по ночам трудился над оформлением спектакля.
В июне 1943 г. наша труппа пополнилась артистами, пришедшими в шинелях из агитвзвода Дома Красной Армии в составе: Усков, Никитин, Мойковский, Поначевный, Швец, Яйцовская, Глухова, Костричкин, Мазаев, Сафронова, В.Н.Лебедев, ставший художественным руководителем театра.
Осенью 1943 года в помещении театра «Комедии» играть стало невозможно, т.к. здание не имеет бомбоубежища, а бомбежки и обстрелы стали еще коварнее. Театр переведен в помещение Малого оперенного театра и получил название «Ленинградский драматический театр».
Идут спектакли — «Женитьба Бальзаминова», реж. Андриевский, «Олеко Дундич», реж. Лебедев, «Вечер водевилей», реж. Усков, «Обрыв», реж. Лебедев.
Осенью 1944 года нам дали помещение, в котором мы находимся и по сей день. Здание в годы блокады не отапливалось, покрылось плесенью, штукатурка обвалилась. Опять весь коллектив своими руками отремонтировал и подготовил здание к открытию.
23 ноября 1944 года состоялась премьера спектакля «Нахлебник» Тургенева в постановке А.В.Соколова. Спектакль получил высокую оценку. На зрительской конференции, организованной театром, отмечалась прекрасная работа режиссера и исполнителей, ансамблевость, хорошая разработка и исполнение массовых сцен.
В начале 1945 г. к нам пришло еще пополнение из театра Краснознаменного Балтийского Флота – Честноков, Самойлов, Иван Дмитриев, Аскинази, Дельвин.
Я прошу извинения у тех товарищей, пришедших к нам по одиночке в разное время, фамилии которых я не упомянул.
12 апреля 1945 г. вышел спектакль «Поздняя любовь», поставленный А. В.Соколовым, прошедший с успехом более 300 раз.
9 мая 1945 года окончилась война. Ленинград облегченно вздохнул и зажил мирной трудовой жизнью. Вернулись в город все эвакуированные театры, и наш театр вступил в новый этап своей жизни…
Люди, которых никогда не видели слушатели, — радисты, работники радиокомитета – оказались в авангарде ленинградского сопротивления. Они стали коллективным политруком осажденных. А когда с неба сыпались бомбы, они на шестом и седьмом этажах Дома радио, как подобает политрукам, находились впереди, по самым огнем.
Я не могу рассказать на этих страницах обо всех сотрудниках Дома радио – о литературных и музыкальных редакторах, о режиссерах и тонмейстерах, чтецах и оркестрантах. И глубоко сожалею об этом. Каждый из них внес такую часть своего мужества и своего труда, без которой не было бы целого. Ленинградцы никогда не забудут этого.
Артист Александр Янкевский начал сдавать быстрее других. Однажды, когда Янкевский готовился читать отрывок из «Педагогической поэмы», он выглядел особенно плохо. Товарищи решили: человек обречен. Янкевскому предложили отдохнуть – передачу прочтет другой. Артист отказался наотрез и, держась за стену, нетвердым шагом направился в студию. Тогда за ним следом послали другого артиста, «дублера». Если Саша упадет во время передачи, сказали ему, ты его заменишь.
Янкевский брел в студию и ни о чем не думал. Как далеко было время, когда он, Александр Янкевский, работал в коммуне имени Дзержинского, стал помощником и другом Макаренко, Антон Семенович читал ему только что написанные страницы второй части «педагогической поэмы» и заинтересованно требовал критики, мог ли молодой артист, увлекшийся чуть ли не больше театра педагогической системой Макаренко, предположить, в какую страшную минуту возьмет он в руки «Педагогическую поэму»?
Янкевский вошел в студию и рухнул на стул. Артист не вспоминал сейчас об Антоне Семеновиче. Не думал о друге, который зачем-то сел рядом с литками в руке. Артист испытывал одно стремление – прочесть передачу до конца. Он включил микрофон, выждал мгновенье, собираясь с силами и начал:
— В шести километрах от Полтавы на песчаных холмах – гектаров двести соснового леса, а по краю леса — большак на Харьков…
Янкевский не упал, не остановился. Он прочитал передачу до конца. И люди слушали Макаренко, согревались теплом его сердечности, его юмора…